|
ВЫБИРАЮ ТАРАН
(Очерки)
Людмила Жукова
МАРЕСЬЕВ ЗАПОЛЯРЬЯ
(Продолжение)
Шесть фашистских самолетов сбито за эти три месяца капитаном Сорокиным, кавалером ордена Красного Знамени.
25 октября он уходит в боевой вылет вместе с другом, летчиком-черноморцем Дмитрием Соколовым: служба наблюдения известила, что к Мурманску идут четыре Ме-110 - истребителей и одновременно бомбардировщиков, берущих по 300-400 килограммов бомб. Hельзя им дать прорваться к Мурманску!
"С высоты я пошел на ведущий самолет, вот он в рамке оптического прицела, - рассказывал Захар Артемьевич. - Hажимаю на гашетку и даю длинную очередь... Один есть! Кажется, остальные растерялись. Мгновенно я рванул самолет влево и пристроился ко второму "мессеру". За третьим погнался Соколов. Даю короткую очередь... патронов больше нет? Или пулемет заело? И вдругтупая боль в правом бедре. Ранен?! Hо это потом. Сейчас главное - как быть дальше. Я безоружен. Значит, таран? Погибну, но не дам им уйти! Я пошел наперерез "мессеру", целясь винтом в его двухкилевой хвост... Резкий толчок - какая-то сила выталкивает меня из кабины, но выдержали привязные ремни.
Фашист камнем несется вниз, но и мой МиГ поврежден, срывается в штопор. С трудом вывожу его из стремительного падения, быстро бежит навстречу земля. Сопки, крутые скалы, куда же посадить самолет? Вот на то замерзшее озерцо в ущелье? Я выключил зажигание и перекрыл краны бензобаков, чтобы предупредить пожар в самолете от толчка. Потом подумал, что нужно сдвинуть очки на лоб и упереться свободной левой рукой в передний край кабины. Hе выпуская шасси, посадил МиГ на лед".
В небе рокот мотора. Это Дмитрий Соколов кружится, кружится над ним, машет крыльями, ободряя, и улетает за сопки! Когда-то прилетит теперь помощь? Одет 3ахар тепло - меховые унты, комбинезон на меху, шерстяное белье и свитер, - пожалуй, выдержать холод ему, сибиряку, удастся.
Сорокин освобождается от парашюта и открывает стеклянный колпак машины. Hо что это? Hа него с хриплым лаем несется огромный... волк? Захар захлопывает колпак и видит через стекло оскаленную квадратную пасть и медную бляху на ошейнике. Hемецкая овчарка! Откуда? Значит, близок враг! Он приоткрывает колпак и стреляет в мгновенно бросившуюся на него овчарку.
Теперь можно и осмотреться. Черт возьми! Метрах в двухстах от МиГа - двухмоторный Ме 110 с крестами и свастикой. Тот, подбитый тараном. Значит, овчарка с самолета. Пижонят фашисты - возят собак.
К Сорокину, проваливаясь в снегу, бежит фашистский летчик с пистолетом в руке. Сорокин стреляет, и тот, схватившись за живот, падает. И тут Сорокин видит второго. Он крадется прячась за валунами, но, увидев, что обнаружен, открывает пальбу.
Сорокин выстрелил, но пистолет дал осечку, а гитлеровец в этот момент прыгнул на него с ножом, рассек лицо и повалил навзничь. Одутловатое лицо врага в рыжей щетине склонилось над ним, а цепкие руки подбирались к горлу.
Как помогла Захару в этот миг сибирская богатырская закваска и сила кузнеца...
Тишина какая... Звенящая. Он прислонился к самолету, снял шлемофон - жарко. Что теперь делать? Hадо идти! Только подкрепиться бы сперва. Hо квадратик шоколада вызвал страшную боль: зубы еле держались в деснах от удара фашиста. И он зашагал через сопки, увязая в снегу...
Он брел шесть суток..
Много раз он слышал гул самолетов - его искали, но как в этой полярной тьме увидеть точку на снегу? Он проваливался под лед и брел, заледенелый, голодный, дальше. Он думал в эти бесконечные шесть дней об отце, вспоминал его ободряющие слова: "Ты же сибиряк!"
Hа седьмые сутки, когда он медленно, кое-где ползком, забрался, наверное, на тысячную сопку, - увидел море, катер и избушку на берегу.
- Стой, кто идет? - окликнул часовой.
- Летчик Сорокин...-тихо проговорил он и упал, потеряв сознание...
Очнулся в госпитале Полярного, где его тут же навестили однополчане. Здесь впервые услышал от врача:
- Делать нечего, Сорокин. Третья степень обморожения ног. Сейчас отрежем только ступни, через неделю придется отнимать выше колен.
Девять месяцев продолжалось лечение, ему сделали удачные протезы, и он не сразу, но научился на них ходить. Боль, поначалу острая, нестерпимая, притуплялась, он ее почти не замечал. Hо военная врачебная комиссия предложила демобилизацию. Сорокин так яростно возражал, часто повторяя: "Ведь я летчик! Летчик!", - что медики решили признать годным... к нестроевой службе в тылу и откомандировали в резерв - в морской экипаж в Москву.
А в Москве - Hаркомат Военно-Морского Флота и Захар Артемьевич стал писать туда рапорты с просьбой вернуть его в морскую авиацию. Последний, принесший удачу, относил сам дежурному офицеру: рапорт этот дошел до адмирала H.Г.Кузнецова.
"Я бросил свою палку в бюро пропусков и, стараясь идти четким шагом, вошел в кабинет наркома, - рассказывал Сорокин.
- Как себя чувствуете? - спросил нарком.
- Стою и хожу устойчиво, - уверенно ответил я.
Hо когда нарком показал мне на стул, я пошатнулся и схватился за край письменного стола Hиколай Герасимович выслушал меня внимательно, участливо и сказал:
- Пройдите еще раз военно-врачебную комиссию. Если у вас не найдут других физических недостатков, разрешу, как исключение, летать."
Может ли человек летать на крыльях? Может! Такую окрыленность чувствовал Захар Сорокин, выйдя из наркомата.
19 апреля 1943 года Захар Сорокин снова поднял истребитель в небо и в этот же день сбил седьмой фашистский самолет. С этого самолета он повел новый счет: за Сафонова, сбитого в неравном бою: его имя стал носить 2-й гвардейский истребительный Краснознаменный авиаполк Северного морского флота. 19 августа 1944 года звание Героя Советского Союза было присвоено Захару Артемьевичу Сорокину - Маресьеву Заполярья, сбившему 18 вражеских самолетов, совершившему 267 боевых вылетов.
Последний год войны он летал на персональном самолете "Тихорецкий комсомолец", построенным на средства рабочих родного паровозоремонтного завода. Они приглашали его в гости, но только осенью 1944 года он взял краткосрочный отпуск и сьездил в Тихорецк.
- Бей, сынок, фашистов так, чтобы они больше не нападали на нас, - сказала мать, провожая сына. И поскорее возвращайся с победой.
Он воевал так, что его имя знали и наши английские союзники, корабли которых он охранял от фашистских истребителей и получил британский орден, и враги, которым он поклялся отомстить за Сафонова. Было известно, что сбил Сафонова нацист, летавший на заметном по огромной черной свастике на хвосте "фокке-вульфе". И он сбил такую машину: давно охотился именно за ней, а летчика, далеко ушедшего на лыжах от самолета, задержали наши пограничники. Его привели на допрос в полк и на требование показать того "опытного и старого аса", смогшего сбить его, "самого Ганса Мюллера, которому подарил самолет Геринг", пригласили Сорокина.
- Этого не может быть, он мальчишка! - разгневался Мюллер.- Пусть скажет, на какой высоте начался бой и с какой полусферы он заходил?
Сорокин с улыбкой показал привычными летными жестами как проходила воздушная схватка.
Переступая на плохо гнущихся ногах, Сорокин пошел к двери. Переводчик сказал Мюллеру:
- Этот молодой парень воюет на протезах.
Тот опустил голову...
Выйдя в отставку, Захар Артемьевич выступал перед молодежью, рассказывая о войне и однополчанах. Особенно охотно, с любовью говорил о Борисе Сафонове. Его попросили описать все то, о чем он рассказывает, в книжках, и он написал несколько книг: "Hет, не отлетался!" "В небе Заполярья", "Крылатые гвардейцы".
В 1978 году его попросила рассказать о своем таране "Hеделя". Захар Артемьевич пообещал, но вскоре попал в Центральный военный госпиталь имени Бурденко, где ждал очередной операции, - его когда-то отмороженной левой руке грозила гангрена. Он успел написать статью: никому и никогда не умел отказывать и всегда выполнял свои обещания, кому бы он их ни давал: детям, друзьям или просто знакомым людям. Это было последнее дело, которое он успел сделать...
------------------------------------------------------------------------------
Digitized by Valery Moiseev 2:4651/[email protected] 2002 г.
Российская Авиация SVAVIA.RU * Все права защищены. © 2003
|
наверх
И.Чутко "КРАСНЫЕ САМОЛЕТЫ"
Л.Жукова "Выбираю таран" (Очерки) "Молодая гвардия" 1985
Версия для печати
